«Энергию и аккуратность я унаследовал от отца. Он любил географию и много интересного рассказывал о разных путешествиях.

…Сумел вселить в меня любознательность к страноведению в широком смысле этого слова. Когда мы, братья, были мальчиками 11–13 лет и уходили на несколько дней из дому, ночевали в лесу и совершали длительные поездки на лодках, родители мои всячески им способствовали».

«Путеводная звезда, руководившая мною, привела меня в г. Владивосток…

Вместо генерального штаба я выбрал охотничью команду в одной из воинских частей, расположенных в Уссурийском крае. Я попал в страну первобытную, девственную, с иной природой и иным населением.

…Время, когда я был начальником охотничьей команды, – одно из самых лучших в моей жизни».

«С юных лет я интересовался Уссурийским краем, много читал об этой стране. Когда мечта моя сбылась и я выехал на Дальний Восток, сердце мое от радости замирало в груди».

«Таким пионерным экспедициям, как мои, имеющим цель естественно-историческую, пришел конец. Они более не повторятся. Век идеализма и романтизма кончился навсегда. На смену нам, старым исследователям и путешественникам, пришли новые люди».

«Первое мое путешествие длилось 180 дней, второе 210 суток и последнее – 19 месяцев…

Четыре раза я погибал от голода. Один раз съели кожу, другой раз набили желудки морской капустой, ели ракушки. Три раза я тонул, дважды подвергался нападению диких зверей (тигр и медведь)…».

«У меня жена, дочь 10 лет, у жены престарелые отец и мать, брат учится в университете. У меня есть сестра, которой я помогаю, есть брат, о котором надо заботиться, есть несколько друзей (их осталось очень мало), с которыми я связан мыслями и душой. Если бы не эти близкие мне люди, если бы я был один – я давно ушел бы далеко в горы, подальше от города, от толпы, от фальши, лжи, зависти и злобы, которые ныне пропитали всю нашу жизнь, как вода губку в море. Со мной пошли бы три-четыре семьи туземцев. Мы ушли бы в такие дебри, в такую глушь, куда никто, кроме нас, проникнуть не сумеет, и никто никогда нас бы там не нашел…».

«Уссурийский край – это море лесов. Весь наш путь от Амура и вплоть до Императорской Гавани был лесом. Целыми неделями, месяцами мы не видели мест открытых и чистых. Глаз утомляется и ищет простора…

Надо было видеть, с каким наслаждением люди смотрели на море, не могли оторвать глаз от горизонта и подолгу упивались беспредельным простором его после двухмесячного путешествия по лесу, болотам и бурелому».

«Гольд заботился о неизвестном ему человеке, которого он никогда не увидит и который тоже не узнает, кто приготовил ему дрова и продовольствие. Я вспомнил, что мои люди, уходя с биваков, всегда жгли корье на кострах. Делали они это не из озорства, а так просто, ради забавы, и я никогда их не останавливал. Этот дикарь был гораздо человеколюбивее, чем я. Забота о путнике!…

Отчего же у людей, живущих в городах, это хорошее чувство, это внимание к чужим интересам заглохло, а оно, несомненно, было ранее».

«Орочи чрезвычайно экспансивны, впечатлительны: переход от мысли к делу – моментален. Иногда, наоборот, задуманное дело откладывается в очень долгий ящик, если оно лично его не интересует, а является приказанием или навязано другим человеком. Бродячие наклонности больше сохранились среди удэге, нежели среди орочей Императорской Гавани.

Все орочи, все удэге, все тазы – лучшие кузнецы и слесаря. Слесарное дело – это и излюбленное занятие».

«Общественный строй у удэхейцев весьма оригинален. У них власть отсутствует. Никому в голову не приходит мысль главенствовать над другим. И вместе с тем развито почитание старших…

Удэхейцу незнакомо чувство эгоизма. Дайте ему какого-нибудь лакомства, он ни за что не будет его есть один, он попробует и поделится со всеми окружающими… Внимание к чужим интересам, к чужой нужде в нем так же развито, как и забота о своей семье…

Раздел земли они так же не понимают, как раздел воды и воздуха, которыми пользуются наравне и люди, и звери, и птицы…».